Протоиерей Олег Тэор: Священник нужен в армии как отец. Возрождение православных традиций

В России возрождают традицию, прерванную в 1917 году. Это награждение Георгиевским облачением военных священников за значительный вклад в духовное воспитание защитников Отечества. Первый такой комплект недавно был вручен митрофорному протоиерею Олегу Тэору – настоятелю храма святого князя Александра Невского в Пскове. На этом белоснежном с золотом одеянии на кустодии вышито – «За службу и храбрость». Слова эти в полной мере относятся к отцу Олегу. Он является помощником командира 76-й краснознаменной десантно-штурмовой дивизии ВДВ, сам не раз бывал как пастырь в горячих точках. Его знают далеко за пределами Пскова.

На литургию через лес

– Отец Олег, у вас такая редкая фамилия…

– Она эстонского происхождения. Я родился на Волге в 1944 году, куда была эвакуирована из Пскова моя мама, пережившая первые бомбежки города. Позже мы вернулись обратно в Псков.

Город во время войны был очень сильно разрушен. Настолько, что от вокзала можно было увидеть Троицкий собор, который находится в самом центре города и который обычно скрыт зданиями.

Те, кто жил в те годы в городе, говорят, что это было удивительно: Псков в руинах, а все храмы целы. Они возвышались над городом.

Прихожане собора вспоминали, как они сидели однажды у соборных стен, и к ним подошел военный. Он рассказал, что при наступлении им был отдан приказ бомбить этот храм. Но один из старших офицеров, который знал и любил историю нашего города, сказал: «Я собор бомбить не буду, возьму город и без этого».

– Ваша семья была верующая?

– Да. Еще школьником я прислуживал в алтаре. Когда мы еще жили не в Пскове, а в небольшой псковской деревне, то до ближайшего храма было километров четырнадцать. И я пешком проходил этот путь.

Чтобы поспеть к литургии, приходилось выходить затемно и идти через густой лес. А мне было лет десять. Со мной еще соседская девочка шла. И вот, чтобы отогнать страх, я пел духовные песни, которые слышал на службе.
Ни пионером, ни комсомольцем я не был. В семье были против, чтобы я вступал в эти организации. В старших классах я подрабатывал киномехаником в школьной кинобудке. Однажды показывал какому-то классу фильм о происхождении человека, о Дарвине. Когда просмотр закончился, учительница обратилась к детям со словами: «Ну, теперь вы знаете, ребята, как произошел человек». Я не смог промолчать и сказал, что это всё неправда. Учительница, помню, очень сильно была мной недовольна. Вообще моих учителей часто склоняли на всяких собраниях за то, что я хожу в церковь.

Это было хрущевское время, тяжелое для верующих людей. У нас в храме в те годы был батюшка, он ездил на табуреточке, и его поднимали по амвону.
Дело в том, что он заболел чем-то, и в больнице его положили на очень короткую койку. Священников тогда презирали, как-то невнимательно к ним относились. Он долго лежал, согнув ноги в коленях, и в результате так и не смог их потом вытянуть, поэтому приходилось ездить на табуреточке с колесиками.

«Сослуживцы нас за веру уважали»

– Вы военный батюшка, а самому вам пришлось послужить в армии?

– Я проходил службу на военно-морской базе в Кронштадте. Меня отправили служить в этот город, чтобы я не смог уйти в церковь. Кронштадт находится на острове.

И мне так и сказали в военкомате: «Ты оттуда в церковь не пойдешь». Они очень боялись, что я поступлю учиться в духовную семинарию.

Поэтому как только я днем сдал последний экзамен в школе рабочей молодежи, вечером этого дня я уже садился в автобус и уезжал в Ленинград, чтобы оттуда направиться на место своей воинской службы.

С собой мне дали два прошитых пакета с документами, один сказали отдать в Ленинграде в сборном пункте, а другой – командиру нашей части. Видимо, в одном из пакетов были документы на меня. Тогда я еще не знал, где буду служить.

Около пяти часов утра автобус прибыл в Ленинград, в сборном пункте мне сказали прийти попозже. Я сразу пешком пошел в Никольский морской собор. Он был уже открыт, и одна бабушка, узнав, что я иду в армию, с панихидного столика дала мне маленькую иконку Святой Троицы. Я ее сумел сохранить во время службы, и она еще долго хранилась в нашей семье.

Помню, мы шли по берегу Финского залива, потом отдыхали в траве, подошло судно, мы на нем все отплыли, и плыли как будто мимо Кронштадта. А потом оказалось, что именно в нем нас и высадили. Я знал, что здесь служил святой праведный Иоанн Кронштадтский. Я ходил на место, где когда-то стоял Андреевский собор, куда сотнями тысяч наши предки приходили за советами. Собор был снесен с лица земли, и на его месте поставили памятник Ленину.

Помню, когда отпускали в увольнение, я приходил на это место и встречал там верующих, которые знали отца Иоанна, ходили в этот собор, указывали место, где похоронена его матушка. Могилу сровняли с землей. Интересно, что в том уголке никогда не цвела сирень. Они многое рассказывали, иногда приглашали к себе домой.

– А как к верующим солдатам тогда относились командиры, сослуживцы?

– Сослуживцы нас за веру уважали. Среди нас были и католики (ребята из Литвы, поляки), и лютеране, и мусульмане. Много служило грузин, а они ведь тоже православные. Один парень, правда, доносил начальству, что я молитвы читаю.
Конечно, тогда ни о каких полковых священниках не могло быть и речи. В то время считалось, что больше у нас никакой веры не будет, что это отжившее прошлое. Дурманом называли или опиумом. Хотя это неправильное понятие о русской вере. Это на Западе экстазы и прочее существует. А православие – не «опиум», а трезвая вера.

– Отслужив в армии, вы стали готовиться в священники?

– Нет, не готовился, поскольку у меня не было музыкального слуха и данных для пения. В то время требовалось, чтобы священники умели красиво петь и имели слух. Но я видел, как при Хрущеве стали закрываться один за другим храмы, и решил: чтобы лишний замок не был на храме, пойду в священники. Тогда многие люди уже умерли, которые стояли за строгое церковное пение. И мне сказали, что я могу быть священником.

Посвящен в диаконы я был на Вознесение Господне, и десять дней прослужил в этом сане в Свято-Успенском Печерском монастыре. А потом, на Троицу, меня рукоположили в псковском Троицком соборе в священника. И вокруг престола меня водил отец Иоанн Крестьянкин, будущий архимандрит, известный старец, но в те времена его еще мало знали.

Шерстяная ряса с деревянными застежками

– Вас, начинающего священника, наставлял и другой известный старец – отец Николай Гурьянов с острова Залит.

– Мы познакомились, когда я еще не был священником, просто трудился в приходе, в Самолве, где около храма похоронен его отец. Несколько раз он передавал через знакомых, чтобы я к нему приехал.

В то время расписание катеров было такое, что на острове можно было пробыть не более полутора часов.

В мой первый приезд батюшка примерно за пятнадцать минут дал мне очень ценные рекомендации для диаконского служения, к которому меня готовили. Эти рекомендации никто до отца Николая не догадался мне дать. Он не только заботливо объяснял и показывал всё нужное для практики, но и меня заставлял за ним повторять. Такое внимание очень тронуло меня и осталось в памяти навсегда. Я стал часто приезжать к отцу Николаю. Подолгу оставался у него, ночевал, старался всё фотографировать. Он показывал мне свои фотографии, грамоты, стихи.

Присутствовал я и на литургиях, когда служил отец Николай. Служил он красиво, хорошо, благодатно. Храм у него освещался только свечами и лампадами. Он сам срезал электрическую проводку.

Запомнилось, как во время проскомидии, на которой была гора записок, я спросил, сколько частичек вынимать из просфор. Он сказал, что в одной мучинке – миллион частичек. Но поминал он всех, обо всех молился. Много к нему ездило народу, оставляли записки, и всех он помнил. Ходили к нему и мама моя, и тетя.

Однажды отец Николай показал моей тете записочку, которую она написала несколько лет назад. Значит, он продолжал молиться об этих душах.

Раньше клирос у него пел тихо, скромно, потому что было оскудение в верующем народе, и мало кто шел работать в церковь. В советское время было даже запрещено звонить в колокола по церковному обычаю. Звонили либо в туман, либо во время бедствий. Однажды был случай, когда во время чтения Евангелия зазвонил колокол. Мы с отцом Николаем поразились, но оказалось, что где-то пожар.

Когда я трудился на одном заброшенном приходе, который из-за нехватки средств на ремонт должен был закрыться, отец Николай старался оказать мне посильную помощь, даже если сам не имел средств. Например, он смастерил и подарил в храм лампады, очень красивые, на цепях, искусно сплетенных из медной проволоки. Их было около десяти. К сожалению, они не сохранились, так как я оставил их в том храме. Храм не отапливался. Зимой мне было там очень холодно, особенно когда в родительский день приходил в четыре часа утра совершать проскомидию. Зная это, отец Николай подарил мне свою особую зимнюю шерстяную рясу с деревянными застежками.

Помогал отец Николай и молитвами, и советами. Он не только мне лично говорил всё, что нужно, но, бывало, и через кого-нибудь неожиданно передавал совет, как поступить. Причем другие об этом не знали. Батюшка чувствовал и прозревал все мои трудности. Сейчас я также чувствую его молитвенную поддержку. Бывает, что, когда его поминаю, мне идет помощь.

Шестая рота

– Я узнал о гибели 6-й роты от военных. В наш храм привезли отпевать разведчиков из спецназа. И сопровождающие сказали: «Скоро ваших привезут, из Псковской дивизии». Стало понятно, что с ребятами случилось что-то. Позже мы узнали: они вступили в схватку с крупным отрядом чеченских боевиков. Сражались до последнего, почти все погибли.

Когда прибыл самолет с телами, мы поехали в аэропорт. В самолете служили панихиду. Повезли их в Троицкий кафедральный собор. Там во время отпевания возле алтаря стоял чудотворный мироточивый образ царя-мученика Николая II. Государь тогда еще не был прославлен, но как-то всё соединилось. Мы провожали лучших воинов России, наших ребят, а Царь их встречал.

Все военные – атеисты?

– Отец Олег, в 1990-е годы вы были одним из первых священников, кто решил окормлять военных. Поначалу наверняка трудно было находить с ними общий язык, налаживать общение?

– В то время я знал немало священников, которые говорили о необходимости пастырского окормления нашей армии. В начале 1990-х в Пскове даже прошла конференция, на которую из различных уголков России приехали священники, желавшие служить в армии. Помню, приезжал отец Димитрий Смирнов и другие. И мы тогда очень хорошо пообщались с военными. Уже потом, несколько лет спустя, в Москве был создан Синодальный отдел по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями.
Вообще в те годы военные никому особенно не были нужны. Воздушно-десантную дивизию, как она тогда называлась, никто не окормлял – вот я и взялся за это дело. На работу с военными меня благословил наш правящий архиерей митрополит Евсевий.

Когда говорят, что военные сплошь атеисты, это неправда, и я этому не верю. В середине 1990-х, когда наших десантников начали посылать в Чечню, к нам приходили многие воины. Тогда, я помню, к нам стали ходить и их жены – писали записочки о здравии. Многие из них бывали в храме каждый день. И их мужья и близкие оставались живы. А потом стали приходить и командиры просить помолиться, чтобы их подчиненные возвращались с Кавказа живыми и здоровыми.

Мне приходилось возить гуманитарную помощь в Чеченскую республику. Тогда военных мало кто защищал, и их проблемами большинство вообще не интересовалось. Я с прихожанами сам начал собирать и отсылать в Чечню всё, что мог: носки, одежду, писчую бумагу (около тонны для писем родным), письменные принадлежности, продукты питания. К нашему начинанию присоединялись верующие и из других регионов.

– Иногда приходится слышать, что священник в армии нужен только тогда, когда идут боевые действия и необходимо поднять моральный дух солдат?

– Священник должен присутствовать в армии всегда. Надо напоминать людям о трезвении и говорить, что воины, как никто другой, должны внимательно относиться к своему делу, быть начеку. Еще Александр Суворов говорил: хочешь мира – готовься к войне. Поэтому у государства должна быть сильная, надежная армия. Бойцам всегда нужно это иметь в виду.

И потом, священник нужен в армии как отец, который иногда может решить духовный вопрос, который нередко не под силу решить и командиру.

Любой солдат, видя полкового священника, может поговорить с ним, обратиться с просьбой, и часто священник эти просьбы выполняет. Да и в делах житейских старается помочь.

Вот, например, одному нашему семейному солдату надо было решить квартирный вопрос. Но младший командир не отпускал его в увольнение. Пришлось вмешаться полковому священнику, и этот вопрос благополучно разрешился. Солдат смог оформить все документы и вернулся в часть.

Спасибо за сына

На адрес псковского храма святого Александра Невского часто приходят благодарные письма от солдат, от их матерей. Вот одно из них:

«Быть матерью солдата-срочника непросто. Твое сердце делится на две половинки: одна остается в груди, а вторая путешествует вместе с сыном: из военкомата в призывной пункт, с вокзала до места службы и дальше. Оно болит и тревожится чаще обычного: когда долго нет весточки, когда приходят тревожные вести из горячих точек, когда ждешь, что сегодня-завтра твой возмужавший ребенок будет лететь с парашютом на высоте птичьего полета.

Мой сын Денис никогда не мечтал о карьере военного, занимался музыкой, пел в городской капелле и церковном хоре и хотел поступить в духовную семинарию. Но после окончания промышленного колледжа попал в армию. Мы провожали его с Воронежского железнодорожного вокзала среди таких же родителей, девушек и друзей новобранцев. Этот солнечный июньский день остался в памяти на всю жизнь… То ли вздох, то ли стон охватил единым порывом людей, провожающих своих близких – все пришедшие на перрон плакали, не стесняясь, и махали руками вслед уезжающему составу, а в окошках вагонов мелькали лица призывников – лысых, в одинаковой одежде, с испуганными глазами.

«Что же такое армия, если детей провожают как на войну?» – думала я. Мне было страшно, потому что мой сын сделал свой первый серьезный шаг во взрослую жизнь.

Денис попал в 76-ю гвардейскую десантно-штурмовую Черниговскую Краснознаменную ордена Суворова дивизию. В тот самый легендарный 104-й полк, откуда ушла в бессмертие шестая рота, погибшая в ночь на 1 марта 2000 года в Аргунском ущелье. С большой радостью я узнала, что у сына есть возможность служить в псковском храме святого благоверного князя Александра Невского, что он познакомился с исключительным человеком – настоятелем храма протоиереем Олегом Тэором. Он окормляет, поддерживает псковское воинство, рассказывая в проповедях и беседах о подвижнической жизни лучших воинов – сынов древней Руси.

Так на земле псковской нарабатывается совершенно уникальный опыт тесного сотрудничества армии и Православной Церкви. В храме Александра Невского многие военнослужащие принимают Таинство Святого Крещения, венчаются со своими избранницами, крестят новорожденных и отпевают усопших. А перед парашютными прыжками служащие псковской десантной дивизии приходят в воинский храм, чтобы получить пастырское благословение.

У стен храма Александра Невского принимают присягу псковские военнослужащие. И во всех крестных ходах от храма хоругви и иконы торжественно несут солдаты, матросы и пограничники из частей, дислоцированных в Пскове.

Мне хочется глубоко, от всего сердца поблагодарить отца Олега за поддержку, которую он оказывает «птенцам», вылетевшим из домашнего гнезда. Он помогает новобранцам войти в колею, укрепить дух и обрести себя. Простите за патетику, но он стал духовным отцом моего сына. Денис его искренне любит. Благодаря ему он принимает участие в религиозных службах и праздниках, посещает святые места Псковской губернии, поет в церковном клире. А главное то, что он исполняет свой гражданский и христианский долг с радостью и светлой верой в сердце. Благодаря молитвам отца Олега он бросил курить и готовится поступать в Воронежскую духовную семинарию после службы в армии. На его счету уже семь прыжков с парашютом, он окреп физически и духовно».

– Отец Олег, у вас такая редкая фамилия…

– Она эстонского происхождения. Я родился на Волге в 1944 году, куда была эвакуирована из Пскова моя мама, пережившая первые бомбежки города. Позже мы вернулись обратно в Псков.

Город во время войны был очень сильно разрушен. Настолько, что от вокзала можно было увидеть Троицкий собор, который находится в самом центре города и который обычно скрыт зданиями.

Те, кто жил в те годы в городе, говорят, что это было удивительно: Псков в руинах, а все храмы целы. Они возвышались над городом.

Прихожане собора вспоминали, как они сидели однажды у соборных стен, и к ним подошел военный. Он рассказал, что при наступлении им был отдан приказ бомбить этот храм. Но один из старших офицеров, который знал и любил историю нашего города, сказал: «Я собор бомбить не буду, возьму город и без этого».

– Ваша семья была верующая?

– Да. Еще школьником я прислуживал в алтаре. Когда мы еще жили не в Пскове, а в небольшой псковской деревне, то до ближайшего храма было километров четырнадцать. И я пешком проходил этот путь.

Чтобы поспеть к литургии, приходилось выходить затемно и идти через густой лес. А мне было лет десять. Со мной еще соседская девочка шла. И вот, чтобы отогнать страх, я пел духовные песни, которые слышал на службе.

Ни пионером, ни комсомольцем я не был. В семье были против, чтобы я вступал в эти организации. В старших классах я подрабатывал киномехаником в школьной кинобудке. Однажды показывал какому-то классу фильм о происхождении человека, о Дарвине. Когда просмотр закончился, учительница обратилась к детям со словами: «Ну, теперь вы знаете, ребята, как произошел человек». Я не смог промолчать и сказал, что это всё неправда. Учительница, помню, очень сильно была мной недовольна. Вообще моих учителей часто склоняли на всяких собраниях за то, что я хожу в церковь.

Это было хрущевское время, тяжелое для верующих людей. У нас в храме в те годы был батюшка, он ездил на табуреточке, и его поднимали по амвону.

Дело в том, что он заболел чем-то, и в больнице его положили на очень короткую койку. Священников тогда презирали, как-то невнимательно к ним относились. Он долго лежал, согнув ноги в коленях, и в результате так и не смог их потом вытянуть, поэтому приходилось ездить на табуреточке с колесиками.

«Сослуживцы нас за веру уважали»

– Вы военный батюшка, а самому вам пришлось послужить в армии?

– Я проходил службу на военно-морской базе в Кронштадте. Меня отправили служить в этот город, чтобы я не смог уйти в церковь. Кронштадт находится на острове.

И мне так и сказали в военкомате: «Ты оттуда в церковь не пойдешь». Они очень боялись, что я поступлю учиться в духовную семинарию.

Поэтому как только я днем сдал последний экзамен в школе рабочей молодежи, вечером этого дня я уже садился в автобус и уезжал в Ленинград, чтобы оттуда направиться на место своей воинской службы.

С собой мне дали два прошитых пакета с документами, один сказали отдать в Ленинграде в сборном пункте, а другой – командиру нашей части. Видимо, в одном из пакетов были документы на меня. Тогда я еще не знал, где буду служить.

Около пяти часов утра автобус прибыл в Ленинград, в сборном пункте мне сказали прийти попозже. Я сразу пешком пошел в Никольский морской собор. Он был уже открыт, и одна бабушка, узнав, что я иду в армию, с панихидного столика дала мне маленькую иконку Святой Троицы. Я ее сумел сохранить во время службы, и она еще долго хранилась в нашей семье.

Помню, мы шли по берегу Финского залива, потом отдыхали в траве, подошло судно, мы на нем все отплыли, и плыли как будто мимо Кронштадта. А потом оказалось, что именно в нем нас и высадили. Я знал, что здесь служил . Я ходил на место, где когда-то стоял Андреевский собор, куда сотнями тысяч наши предки приходили за советами. Собор был снесен с лица земли, и на его месте поставили памятник Ленину.

Помню, когда отпускали в увольнение, я приходил на это место и встречал там верующих, которые знали отца Иоанна, ходили в этот собор, указывали место, где похоронена его матушка. Могилу сровняли с землей. Интересно, что в том уголке никогда не цвела сирень. Они многое рассказывали, иногда приглашали к себе домой.

– А как к верующим солдатам тогда относились командиры, сослуживцы?

– Сослуживцы нас за веру уважали. Среди нас были и католики (ребята из Литвы, поляки), и лютеране, и мусульмане. Много служило грузин, а они ведь тоже православные. Один парень, правда, доносил начальству, что я молитвы читаю.

Конечно, тогда ни о каких полковых священниках не могло быть и речи. В то время считалось, что больше у нас никакой веры не будет, что это отжившее прошлое. Дурманом называли или опиумом. Хотя это неправильное понятие о русской вере. Это на Западе экстазы и прочее существует. А православие – не «опиум», а трезвая вера.

– Отслужив в армии, вы стали готовиться в священники?

– Нет, не готовился, поскольку у меня не было музыкального слуха и данных для пения. В то время требовалось, чтобы священники умели красиво петь и имели слух. Но я видел, как при Хрущеве стали закрываться один за другим храмы, и решил: чтобы лишний замок не был на храме, пойду в священники. Тогда многие люди уже умерли, которые стояли за строгое церковное пение. И мне сказали, что я могу быть священником.

Посвящен в диаконы я был на Вознесение Господне, и десять дней прослужил в этом сане в Свято-Успенском Печерском монастыре. А потом, на Троицу, меня рукоположили в псковском Троицком соборе в священника. И вокруг престола меня водил , будущий архимандрит, известный старец, но в те времена его еще мало знали.

Шерстяная ряса с деревянными застежками

– Вас, начинающего священника, наставлял и другой известный старец – с острова Залит.

– Мы познакомились, когда я еще не был священником, просто трудился в приходе, в Самолве, где около храма похоронен его отец. Несколько раз он передавал через знакомых, чтобы я к нему приехал.

В то время расписание катеров было такое, что на острове можно было пробыть не более полутора часов.

В мой первый приезд батюшка примерно за пятнадцать минут дал мне очень ценные рекомендации для диаконского служения, к которому меня готовили. Эти рекомендации никто до отца Николая не догадался мне дать. Он не только заботливо объяснял и показывал всё нужное для практики, но и меня заставлял за ним повторять. Такое внимание очень тронуло меня и осталось в памяти навсегда. Я стал часто приезжать к отцу Николаю. Подолгу оставался у него, ночевал, старался всё фотографировать. Он показывал мне свои фотографии, грамоты, стихи.

Присутствовал я и на литургиях, когда служил отец Николай. Служил он красиво, хорошо, благодатно. Храм у него освещался только свечами и лампадами. Он сам срезал электрическую проводку.

Запомнилось, как во время проскомидии, на которой была гора записок, я спросил, сколько частичек вынимать из просфор. Он сказал, что в одной мучинке – миллион частичек. Но поминал он всех, обо всех молился. Много к нему ездило народу, оставляли записки, и всех он помнил. Ходили к нему и мама моя, и тетя.

Однажды отец Николай показал моей тете записочку, которую она написала несколько лет назад. Значит, он продолжал молиться об этих душах.

Раньше клирос у него пел тихо, скромно, потому что было оскудение в верующем народе, и мало кто шел работать в церковь. В советское время было даже запрещено звонить в колокола по церковному обычаю. Звонили либо в туман, либо во время бедствий. Однажды был случай, когда во время чтения Евангелия зазвонил колокол. Мы с отцом Николаем поразились, но оказалось, что где-то пожар.

Когда я трудился на одном заброшенном приходе, который из-за нехватки средств на ремонт должен был закрыться, отец Николай старался оказать мне посильную помощь, даже если сам не имел средств. Например, он смастерил и подарил в храм лампады, очень красивые, на цепях, искусно сплетенных из медной проволоки. Их было около десяти. К сожалению, они не сохранились, так как я оставил их в том храме. Храм не отапливался. Зимой мне было там очень холодно, особенно когда в родительский день приходил в четыре часа утра совершать проскомидию. Зная это, отец Николай подарил мне свою особую зимнюю шерстяную рясу с деревянными застежками.

Помогал отец Николай и молитвами, и советами. Он не только мне лично говорил всё, что нужно, но, бывало, и через кого-нибудь неожиданно передавал совет, как поступить. Причем другие об этом не знали. Батюшка чувствовал и прозревал все мои трудности. Сейчас я также чувствую его молитвенную поддержку. Бывает, что, когда его поминаю, мне идет помощь.

Шестая рота

Храм святого Александра Невского, настоятелем которого отец Олег Тэор служит больше двадцати лет, он буквально вымолил вместе со своими прихожанами. Возведенный в начале XX века для расквартированного в Пскове Омского полка, этот эффектный из красного кирпича храм, выстроенный в древнерусском стиле, в советское время был превращен в армейский медицинский склад, и военные не спешили его возвращать Церкви.

Около двух лет отец Олег с уже появившейся общиной служил молебны возле стен храма и обходил его с крестным ходом. Когда храм всё-таки вернули, президент Борис Ельцин прислал в дар новые колокола. И это было беспрецедентным случаем: впервые после 1917 года глава государства подарил церкви колокола.

Многие бойцы легендарной 6-й роты Псковской Воздушно-десантной дивизии, погибшие в марте 2000 года в Чечне, были прихожанами этого храма.

– Я узнал о гибели 6-й роты от военных. В наш храм привезли отпевать разведчиков из спецназа. И сопровождающие сказали: «Скоро ваших привезут, из Псковской дивизии». Стало понятно, что с ребятами случилось что-то. Позже мы узнали: они вступили в схватку с крупным отрядом чеченских боевиков. Сражались до последнего, почти все погибли.

Когда прибыл самолет с телами, мы поехали в аэропорт. В самолете служили панихиду. Повезли их в Троицкий кафедральный собор. Там во время отпевания возле алтаря стоял чудотворный мироточивый образ царя-мученика Николая II. Государь тогда еще не был прославлен, но как-то всё соединилось. Мы провожали лучших воинов России, наших ребят, а Царь их встречал.

Число погибших в том страшном бою и их имена впервые узнали в храме Александра Невского, где на стене были вывешены списки погибших. Родные десантников подходили и искали, нет ли там их близких. Прихожане храма во главе с отцом Олегом собирали по всей России имена десантников и фотографии, открыли музей их памяти. Усилиями прихода создан синодик с фотографиями павших солдат, датами их рождения и гибели. Ежедневно их имена, как и других погибших воинов, поминают за службой. По инициативе отца Олега в храме Александра Невского, на его стенах установлены памятные доски (по типу досок храма Христа Спасителя в Москве), где на золоте вписаны имена погибших воинов. Неподалеку от храма открыт памятник-часовня в их честь.

Все эти годы прихожане храма Александра Невского поддерживают связь с родными героев-десантников. Каждый год в день трагической гибели 6-й роты – 1 марта в Псков съезжаются их близкие и друзья, проходит панихида в храме и на кладбище, потом все родственники собираются на поминальный обед в гарнизоне в Черехе, где служили ребята.

Все военные – атеисты?

– Отец Олег, в 1990-е годы вы были одним из первых священников, кто решил окормлять военных. Поначалу наверняка трудно было находить с ними общий язык, налаживать общение?

– В то время я знал немало священников, которые говорили о необходимости пастырского окормления нашей армии. В начале 1990-х в Пскове даже прошла конференция, на которую из различных уголков России приехали священники, желавшие служить в армии. Помню, приезжал и другие. И мы тогда очень хорошо пообщались с военными. Уже потом, несколько лет спустя, в Москве был создан Синодальный отдел по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями.

Вообще в те годы военные никому особенно не были нужны. Воздушно-десантную дивизию, как она тогда называлась, никто не окормлял – вот я и взялся за это дело. На работу с военными меня благословил наш правящий архиерей митрополит Евсевий.

Когда говорят, что военные сплошь атеисты, это неправда, и я этому не верю. В середине 1990-х, когда наших десантников начали посылать в Чечню, к нам приходили многие воины. Тогда, я помню, к нам стали ходить и их жены – писали записочки о здравии. Многие из них бывали в храме каждый день. И их мужья и близкие оставались живы. А потом стали приходить и командиры просить помолиться, чтобы их подчиненные возвращались с Кавказа живыми и здоровыми.

Мне приходилось возить гуманитарную помощь в Чеченскую республику. Тогда военных мало кто защищал, и их проблемами большинство вообще не интересовалось. Я с прихожанами сам начал собирать и отсылать в Чечню всё, что мог: носки, одежду, писчую бумагу (около тонны для писем родным), письменные принадлежности, продукты питания. К нашему начинанию присоединялись верующие и из других регионов.

– Иногда приходится слышать, что священник в армии нужен только тогда, когда идут боевые действия и необходимо поднять моральный дух солдат?

– Священник должен присутствовать в армии всегда. Надо напоминать людям о трезвении и говорить, что воины, как никто другой, должны внимательно относиться к своему делу, быть начеку. Еще Александр Суворов говорил: хочешь мира – готовься к войне. Поэтому у государства должна быть сильная, надежная армия. Бойцам всегда нужно это иметь в виду.

И потом, священник нужен в армии как отец, который иногда может решить духовный вопрос, который нередко не под силу решить и командиру.

Любой солдат, видя полкового священника, может поговорить с ним, обратиться с просьбой, и часто священник эти просьбы выполняет. Да и в делах житейских старается помочь.

Вот, например, одному нашему семейному солдату надо было решить квартирный вопрос. Но младший командир не отпускал его в увольнение. Пришлось вмешаться полковому священнику, и этот вопрос благополучно разрешился. Солдат смог оформить все документы и вернулся в часть.

Спасибо за сына

На адрес псковского храма святого Александра Невского часто приходят благодарные письма от солдат, от их матерей. Вот одно из них:

«Быть матерью солдата-срочника непросто. Твое сердце делится на две половинки: одна остается в груди, а вторая путешествует вместе с сыном: из военкомата в призывной пункт, с вокзала до места службы и дальше. Оно болит и тревожится чаще обычного: когда долго нет весточки, когда приходят тревожные вести из горячих точек, когда ждешь, что сегодня-завтра твой возмужавший ребенок будет лететь с парашютом на высоте птичьего полета.

Мой сын Денис никогда не мечтал о карьере военного, занимался музыкой, пел в городской капелле и церковном хоре и хотел поступить в духовную семинарию. Но после окончания промышленного колледжа попал в армию. Мы провожали его с Воронежского железнодорожного вокзала среди таких же родителей, девушек и друзей новобранцев. Этот солнечный июньский день остался в памяти на всю жизнь… То ли вздох, то ли стон охватил единым порывом людей, провожающих своих близких – все пришедшие на перрон плакали, не стесняясь, и махали руками вслед уезжающему составу, а в окошках вагонов мелькали лица призывников – лысых, в одинаковой одежде, с испуганными глазами.

«Что же такое армия, если детей провожают как на войну?» – думала я. Мне было страшно, потому что мой сын сделал свой первый серьезный шаг во взрослую жизнь.

Денис попал в 76-ю гвардейскую десантно-штурмовую Черниговскую Краснознаменную ордена Суворова дивизию. В тот самый легендарный 104-й полк, откуда ушла в бессмертие шестая рота, погибшая в ночь на 1 марта 2000 года в Аргунском ущелье. С большой радостью я узнала, что у сына есть возможность служить в псковском храме святого благоверного князя Александра Невского, что он познакомился с исключительным человеком – настоятелем храма протоиереем Олегом Тэором. Он окормляет, поддерживает псковское воинство, рассказывая в проповедях и беседах о подвижнической жизни лучших воинов – сынов древней Руси.

Так на земле псковской нарабатывается совершенно уникальный опыт тесного сотрудничества армии и Православной Церкви. В храме Александра Невского многие военнослужащие принимают Таинство Святого Крещения, венчаются со своими избранницами, крестят новорожденных и отпевают усопших. А перед парашютными прыжками служащие псковской десантной дивизии приходят в воинский храм, чтобы получить пастырское благословение.

У стен храма Александра Невского принимают присягу псковские военнослужащие. И во всех крестных ходах от храма хоругви и иконы торжественно несут солдаты, матросы и пограничники из частей, дислоцированных в Пскове.

Мне хочется глубоко, от всего сердца поблагодарить отца Олега за поддержку, которую он оказывает «птенцам», вылетевшим из домашнего гнезда. Он помогает новобранцам войти в колею, укрепить дух и обрести себя. Простите за патетику, но он стал духовным отцом моего сына. Денис его искренне любит. Благодаря ему он принимает участие в религиозных службах и праздниках, посещает святые места Псковской губернии, поет в церковном клире. А главное то, что он исполняет свой гражданский и христианский долг с радостью и светлой верой в сердце. Благодаря молитвам отца Олега он бросил курить и готовится поступать в Воронежскую духовную семинарию после службы в армии. На его счету уже семь прыжков с парашютом, он окреп физически и духовно».

Где хранится Ветхий Завет Николая II

Много духовных чад у священника и среди «штатских». «Меня не станет – будете ходить к отцу Олегу. Мы с ним одной крови» – так напутствовал своих духовных дочерей и сыновей в последние годы жизни старец Николай Гурьянов с острова Залит.

За молитвой и советом к отцу Олегу сегодня съезжаются не только со всей страны, но и из-за ее пределов. Иногда случается такой наплыв паломников, что они ночуют в храме. У отца Олега для этого случая припасены подушки и матрасы, которые расстилаются прямо на полу (благо, что размеры храма это позволяют). Многие потом возвращаются сюда снова и снова, чтобы потрудиться во славу Божию и пообщаться с таким удивительным священником.

Отец Олег исходил пешком весь Псковский край, он один из лучших знатоков его истории и святынь. И необыкновенный рассказчик. Ежегодно он проводит духовно-исторические Александро-Невские чтения. Издает материалы по истории Церкви и краеведению. Собрал уникальную библиотеку – более 40 тысяч книг на духовные и исторические темы. Она открыта для доступа всем желающим. Организовал при храме музей с уникальными реликвиями и документами. В самом храме хранится более 70 частиц святых мощей, личный Ветхий Завет императора Николая II, ряса святого Иоанна Кронштадтского, Евангелие, положенное в гроб святителя Иоанна Шанхайского при его похоронах и находившееся в гробе 28 лет.

Вместе со своими прихожанами и паломниками отец Олег собирает по камешку «Святой холм», место ему определено возле храма Александра Невского, на холме – крест. Здесь лежат камни, которые были подняты водолазами со дна реки Ижоры, с того места, где Александр Невский одержал свою первую победу. Здесь также земля и камни из Алапаевска, из Ганиной ямы, привезенные одним монахом из Екатеринбурга, из Левашевской пустыни под Питером, с Бутовского полигона под Москвой. Здесь же камни от разрушенных храмов. Сюда привозят камни и землю из родных мест и с мест гибели воинов Псковского гарнизона. Складывают под опалубку и камни с тех мест, где было явлено какое-либо чудо.

Протоиерей Олег Тэор вместе со своей общиной восстанавливает сразу несколько псковских храмов – это военно-морской храм святителя Климента Римского, а также колокольня со святыми воротами, храм Пантелеимона целителя и ряд других строений в бывшем древнем Пантелеимоновском монастыре. И храм Илии Пророка XV века в Выбутах, недалеко от Пскова, на родине святой княгини Ольги.

Сегодня этот православный приход остро нуждается в финансовой помощи благотворителей в деле восстановления уникального историко-архитектурного комплекса, относящегося к этому храму. Это – казармы Омского полка постройки начала XX века, которые признаны объектом культурного наследия регионального значения. Полк был сформирован когда-то самим Кутузовым и имел много славных побед. Для его расквартировки в Пскове были построены несколько добротных красивых домов. С началом революционных событий Омский полк был вынужден распасться. Сегодня о его славной истории напоминают лишь сохранившиеся в Пскове краснокирпичные здания казарм и штаба, и, конечно же, храм святого князя Александра Невского.

После реконструкции казарм Омского полка здесь откроется культурно-просветительский центр с воскресной школой, хоровыми классами, актовым залом, трапезной для паломников и детей из малоимущих семей. Сюда же планируется перевести библиотеку с общедоступным читальным залом. Также здесь расположится музей боевой славы, где будут находиться личные вещи, оружие, награды и портреты погибших псковских воинов.

Желающие помочь могут найти банковские реквизиты храма на сайте .

Елена Алексеева

«Меня не станет - будете ходить к отцу Олегу. Мы с ним одной крови» - так напутствовал своих духовных чад в последние годы жизни старец Николай Гурьянов с острова Залит.

О чём просил сирийский генерал

В Пскове есть храм, который называют «военным». Его настоятель митрофорный протоиерей Олег Тэор - духовник воинов, которые служат на территории области. Сюда приезжают на богослужения бойцы 76-й гвардейской десантно-штурмовой дивизии ВДВ. Сам отец Олег много раз бывал в горячих точках в Чечне, Сербии, с немалым риском добирался туда на военных самолётах и вертолётах, приходилось ездить на танках и БМП. В 2000 году он отпевал героически погибших десантников 6-й роты. А недавно ездил в Сирию и там тоже встречался с военными. Сирийский генерал, начальник местной десантной школы, после беседы с отцом Олегом снял со своего кителя орденскую планку, приколол на батюшкину рясу и попросил его быть духовником не только псковских, но и сирийских десантников, молиться о них.

Песнопения в тёмном лесу

Я родился на Волге в 1944 году, туда была эвакуирована из Пскова моя мама, пережившая первые бомбёжки города, - рассказывает отец Олег. - Позже мы вернулись обратно в Псков. Город во время войны был сильно разрушен. Мама мне рассказывала об удивительном явлении: Псков был в руинах, а храмы целы. От вокзала можно было увидеть Троицкий собор, обычно скрытый зданиями. Он возвышался над городом, не тронутый ни одним снарядом.

Семья у отца Олега была верующая. Отец - эстонец, отсюда редкая фамилия. Ещё школьником Олег стал прислуживать в алтаре. Тогда они жили в небольшой деревне, до ближайшего храма было 14 километров. И он десятилетним мальчиком ходил туда на службы. Чтобы успеть к началу литургии, выходил затемно и шёл через густой лес. Иногда хотелось повернуться и без оглядки бежать домой. Тогда мальчик начинал громко петь духовные песни, которые слышал на службе, и страх проходил.

«Октябрёнком я не буду»

Ни пионером, ни комсомольцем я, конечно, не был. И даже из октябрят ушёл. В старших классах подрабатывал киномехаником в школьной кинобудке. Как-то нам привезли фильм о происхождении человека, о Дарвине. Когда просмотр закончился, учительница обратилась к детям со словами: «Теперь вы знаете, ребята, что человек произошёл от обезьяны». Я не смог промолчать, сказал, что это неправда. Учительница, помню, была очень недовольна.

Было хрущёвское время, тяжёлое для верующих. В те годы в храме, куда ходил Олег, служил священник с больными ногами - отец Димитрий. Он ездил на табуретке с колёсиками, его поднимали на амвон. Однажды Олег узнал его историю: батюшка чем-то заболел и долго лежал в больнице. Относились к нему на редкость небрежно, лечили кое-как. Из-за этого болезнь дала осложнение: выписали его тяжёлым инвалидом. Но он не оставил храм, продолжал служить, помогать людям.

Не послушался Хрущёва

После окончания школы Олег Тэор не надеялся посвятить себя Церкви. Тогда считалось, что священник должен иметь хороший голос и музыкальный слух, а он не имел таких данных. И всё же желание пойти служить было. Особенно после того, как Хрущёв всенародно пообещал показать советским гражданам «последнего попа».

Храмы стали закрываться один за другим, - рассказывает батюшка. - И я вопреки всей обстановке решил пойти служить. В диаконы меня посвятили на Вознесение Господне, десять дней прослужил в этом сане в Свято-Успенском Печерском монастыре. А на Троицу меня рукоположили в псковском Троицком соборе в священника. Вокруг престола меня водил отец Иоанн (Крестьянкин), будущий архимандрит, старец.

Как отпевали бойцов 6-й роты

Храм Святого Александра Невского батюшка поднял из руин, а до этого буквально вымолил со своими прихожанами. В советское время эта церковь была превращена в армейский медицинский склад, и военные не спешили её возвращать. Два года батюшка служил молебны возле стен храма и обходил его с крестным ходом. Когда храм всё-таки вернули, президент Борис Ельцин прислал в дар новые колокола.

Многие бойцы легендарной 6-й роты были здесь прихожанами.

Я узнал о гибели роты от военных. В начале марта 2000 года в наш храм привезли отпевать разведчиков из спецназа. Сопровождающие сказали: «Скоро привезут ваших, из Псковской дивизии». Стало понятно, что с ребятами случилось что-то страшное. Позже мы узнали: они вступили в схватку с крупным отрядом чеченских боевиков. Сражались до последнего, почти все погибли. Когда прибыл самолёт с телами, мы поехали

В аэропорт, отслужили панихиду. Оттуда в Троицкий кафедральный собор. Там во время отпевания возле алтаря стоял чудотворный образ царя-мученика Николая II. Государь ещё не был прославлен в то время, но как-то всё соединилось. Мы провожали лучших воинов России, а царь их встречал.

4 фак­та об отце Олеге Тэоре

1 Исходил пешком весь Псковский край, один из лучших знатоков его истории и святынь.

2 Собрал уникальную библиотеку - более 40 тысяч книг на духовную и историческую темы.

3 Организовал при храме музей, где хранятся сотни реликвий, среди них - личный Ветхий Завет императора Николая II и ряса святого Иоанна Кронштадтского.

4 Из камней со святых мест собирает «святой холм» возле своего храма. Здесь камни со дна Ижоры, где Александр Невский одержал первую победу, из Ганиной ямы, с Бутовского полигона, с мест гибели воинов Псковского гарнизона.

Протоиерея Олега Тэора, настоятеля храма святого благоверного князя Александра Невского знают в Пскове все, даже те, кто в храм не ходит и веры православной не знает. Еще лет двадцать пять назад взгляд горожан останавливался на его черной рясе, развевающейся бороде и отмечал глубокий пронзительный взгляд. Теперь батюшка сед, а возят его на машине, потому что иначе не успеть сделать все множество дел. Родился батюшка в 1944 году в православной семье, на Волге, куда была эвакуирована из Пскова его мать, пережившая первые бомбежки города. Потом вернулись обратно, в Псков. Рукоположен Олег Тэор во диаконы был в 1970 году, на Вознесение Господне, и десять дней прослужил в этом сане в Свято – Успенском Печерском монастыре. А потом, как он рассказывает, через десять дней, на Троицу, «меня рукоположили в Троицком Соборе во священники. И вокруг престола меня водил о. Иоанн Крестьянкин. Мы вместе с ним из монастыря приехали». Так что сейчас исполняется 35лет службы отца Олега в Псковской епархии. Еще много лет назад батюшка был в городе «справочным бюро», и всем вопрошающим рассказывал, где и какие есть псковские святыни, как их найти, как доехать, каким автобусом. Недавно протоиерей Олег Тэор был награжден орденом Сергия Радонежского II степени. Батюшка он простодушный, но совсем не простой.

Батюшка, из какой Вы семьи? Верующие люди были родители?

В Бога веровали, Бога признавали. Даже, когда был вопрос о моем вступлении в октябрята и далее - у нас в семье были против этого. И я не был ни октябренком, ни пионером.

А фамилия Ваша откуда?

Тэор – фамилия эстонского происхождения.

Какими дорогами, отец Олег, пришли к Богу?

Уже со школьной скамьи прислуживал в деревенском храме св. Николая на Псковщине, а потом церковь закрыли. У меня не было данных для пения, слуха не было. В то время петь в церкви требовалось по нотам, священник должен был уметь красиво петь и иметь слух. Поэтому я не готовился быть священником. Но при Хрущеве увидел, что храмы закрываются, и лишь бы какой священник служил, даже бесслухий. Тогда многие люди уже вымерли, которые стояли за строгое пение. И чтоб лишний замок не был бы на храме, я решил посвятить себя служению в Церкви и быть священником. И мне сказали, что я могу быть священником. Был бы открытый приход, хоть для нескольких человек, чтобы удовлетворить их духовные нужды.

И где Вы начинали служить?

Я начинал в Троицком Соборе и в Дновском районе, село Белая. Там пятипрестольный храм Рождества Богородицы. Его должны были закрыть, но с Божией помощью, и я старался, храм стал действующим, каждый престол - на своем месте. Храм был холодный, мы восемь печей сделали.

Батюшка, многие наблюдали в телевизионных репортажах, в начале 90-х годов историю с храмом Александра Невского (1907-1908гг.). Это была трудная история, с этапами Вашего стояния и прихожан за храм. Вы служили возле него, а там тогда был аптечный военный склад. А еще раньше там был военный клуб, молодежь танцевала, знакомились, веселились. В церкви.

Я видел, что такой храм Пскову очень нужен, большой храм, удобный для современного Богослужения. Когда народу много, служителям трудно выполнять в храме необходимые обрядовые действия, особенно, когда служит Владыка. Когда стали отвоевывать его, я увидел, что такого храма в Пскове удобного нет, как этот. Храм св. благоверного князя Александра Невского после Троицкого Собора – самый большой в Пскове. Это был храм Омского полка.

А как складывались Ваши отношения с армией? Вы же и в Чечню летали с нашими десантниками.

И не один раз, да и в Сербию летал. Я поначалу не думал о связи с армией, но у меня было много знакомых военных, ко мне обращались с горем или с чем-то еще, я им отвечал. По армейским вопросам обращались, и когда мы открывали храм – военные нам его не отдавали. А мы им говорили, что это здание наши предки строили не для аптечного склада, а для того, чтобы молиться.

Теперь Вы дружите с военными?

Да, дружим. И тогда приехали с Верховного Совета люди и стали предлагать сделать воинский храм, чтобы ходили в храм военнослужащие, чтобы была помощь какая – то духовная. Даже некоторые батюшки в Москве, которые окормляли военных, говорили: Надо же, во Пскове воинский храм есть! Тогда в России не было таких действующих храмов. Официально мы начали служить в 1992 году, а зарегистрировали нас в 1991- м, но уже на улице служили намного раньше.

Чем же вы помогаете нашим солдатам?

А всем, чем можем. И гуманитарной помощью, духовной литературой.

А зачем в Чечню летаете, отец Олег?

А чтобы их поддержать и служить. Солдаты рады, они нуждаются в этом. Нуждаются в моем посещении, что мы ради них приезжаем. Посылали бумагу, чуть ли не тонну, конверты. Собирали ручки, мыло, зубную пасту, сладости.

Помогает вам армия сейчас?

Больше мы им помогаем. Вот нам передали дома в военном городке, памятники архитектуры, разваливающиеся казармы Омского полка, а мы хотим, чтобы они жили. И я пригласил военнослужащих помочь нам мусор убрать, мы будем потом ремонтировать, начнем первый этап восстановления.

У вас при церкви еще есть музей, церковный архив, библиотека.

У нас и сайт свой, есть электронная почта.

Есть компьютерщики, батюшка?

Постоянных нет. У храма нет столько денег, но помогают нам те, кто хочет этим заниматься, и опыта сами набираются, работая с компьютером. Для храма.

Что Вы думаете, отец Олег, о современной жизни, что характерно для нее сейчас?

В разное время бывают по – разному. После революции тоже голые ходили, физкультурницы. И были люди, которые на это внимания не обращали, в церковь ходили, людей много в церкви было. И в концлагеря верующие шли с пением.

А с каким грехом ныне Вы особенно часто сталкиваетесь в исповедях?

Пьянство и разрушение семьи, измена, непостоянство.

Есть ли надежда выкарабкаться?

Надо, чтобы глаза открылись, очи духовные, надо жить по – православному. И сейчас такие люди есть, только нужна на это решительность. Случилось – упал. Встал. Поисповедовался, пошел дальше. Не падать духом. Просить у Бога помощи. Человек сам ничего не может, и он должен это понять. С Божией же помощью все сделает.

Чтобы Вы хотели пожелать, сказать людям, батюшка?

Я желаю, чтобы у людей открылись духовные очи.

А как?

Когда грехи бросят, будут жить по Божиим заповедям. И это сделать очень просто и доступно в лоне Православной Церкви.

Как грехи - то бросить? Мы и не замечаем, что грешим, с чего начать?

А надо посмотреть на себя.

Как посмотреть на себя?

Сличить с заповедями Божиими свою жизнь: в чем она сходна, в чем не сходна. И в чем не сходна – покаяться. И когда этот процесс начнется по – православному, так и дальше пойдет, а если не по – православному, то человек уйдет в сторону, в крайности, уйдет в прелести или в самообольщение, потому что он будет ослеплен. Надо открыть глаза. Здесь в Церкви - здесь иерархия, у нас есть система. Как у ангелов, есть своя иерархия, порядок, так и в Православной Церкви есть порядок. Есть порядок в муравейнике, у пчел есть порядок, и в Православной Церкви единый порядок, который сложился за два тысячелетия.

Колокола в храме св. благоверного князя Александра Невского – подарок Президента РФ Б.Ельцина. И дар Святейшего Патриарха Алексия II. (1996 г) – малый иконостас с иконами житийного цикла св. Александра Невского мастеров Палеха.

Информационная служба Псковской епархии.

О том, как удается священнику совмещать окормление войск и оставаться заботливым приходским батюшкой, отец Олег Теор рассказал порталу Православие.ру.

Отец Олег, с чего начиналось ваше служение в Александро-Невском храме, и почему вы решили стать военным священником?

Пастырское служение начиналось, как водится, с восстановления храма. Наш храм был построен по высочайшему повелению Николая II для Омского полка, славившегося на всю Россию и принимавшего участие во многих битвах, где решалась судьба страны. Это был долгожданный полковой храм, поскольку долгое время воины не имели места для молитвы. Он был построен очень быстро - всего за 14 месяцев, хотя тогда не было такой удобной и мощной техники, как сейчас. Почти сразу по окончании строительства Александро-Невского храма страну захлестнула кровавая пучина революции. По распоряжению временного правительства институт полковых храмов был отменен. Но, несмотря на смену статуса, храм не растерял своих прихожан, вплоть до своего закрытия в 1924 году он служил отрадой и утешением для всех верующих. Тогда, 87 лет назад, безбожники едва не стерли храм с лица земли, но потом все же решили переделать его под солдатский клуб. Впоследствии там разместился дом офицеров, затем склад. Разумеется, в эти годы за зданием никто не ухаживал, и оно начало разрушаться. В таком скверном состоянии в 1992 году Александро-Невский храм вернули Церкви. Фундамент и стены еще были крепкими, а вот крышу пришлось переделывать всю. И, конечно же, пришлось делать большой ремонт внутри. Наша община возникла несколькими годами ранее, и мы активно добивались передачи храма. Помню, мы даже разбивали палаточный лагерь у стен церкви и жили в нем по нескольку дней. Служили молебны и в дождь, и в холода.

До того как я стал настоятелем Александро-Невского храма, я служил в кафедральном Троицком соборе в Псковском кремле. Однажды я пошел на совещание, посвященное реконструкции Пскова, и там предложил открыть храм Александра Невского и кратко рассказал присутствовавшим о его значении. Хотя и были некоторые возражения, городские власти довольно легко согласились на то, чтобы вернуть храм верующим. Но от принятия решения до его выполнения прошло несколько лет. С помощью Божией нам все же удалось получить храм, и уже в 1995 году мы поставили новый купол и колокольню, и это, как нам потом сказали, была самая быстрая реставрация в Псковской области. Это действительно похоже на чудо, но я его объясняю тем, что мы сразу же начали служить: как только нас пустили в храм, мы ни разу двери в храме и не закрыли - он у нас открыт с утра до вечера. Сначала все время я служил один, а потом дали второго священника. Нам помогал губернатор В. Туманов, он ходил к нам, смотрел, как храм реставрируется. Ну а поскольку храм раньше был полковым, то к нам потянулись воины-десантники из дислоцированной у нас в Пскове десантно-штурмовой дивизии.

Тогда, в 1990-е годы, вы были одним из первых, кто решил окормлять военных. Наверное, трудно было с ними, ведь в то время еще сказывалась коммунистическая пропаганда…

Так получилось, что у меня было много знакомых священников, которые ставили вопрос о необходимости пастырского окормления нашей армии. В начале 1990-х в Пскове даже прошла небольшая конференция, на которую из различных уголков России приехали священники, желавшие служить в армии. Помню, приезжал отец Димитрий Смирнов, и мы тогда очень хорошо пообщались с военными. Уже потом, несколько лет спустя, в Москве был создан синодальный отдел по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными учреждениями.

Вообще в те годы военные никому особенно не были нужны. Воздушно-десантную дивизию, как она тогда называлась, никто не окормлял - вот я и взялся за это дело. А потом на работу с военными меня благословил и наш правящий архиерей.

Когда мне говорят, что военные сплошь атеисты, я этому не верю. В середине 1990-х, когда наших десантников начали посылать в Чечню, к нам приходили многие воины. Тогда, я помню, к нам стали ходить и их жены - писали записочки о здравии. Многие из них бывали в храме каждый день. И их мужья и близкие оставались живы. А потом стали приходить и командиры и просить помолиться, чтобы их воины возвращались с Кавказа живыми и здоровыми. В нашем храме мы также молились об упокоении душ погибших воинов.

Мне приходилось возить гуманитарную помощь в Чеченскую республику. Тогда военных мало кто защищал, и их проблемами вообще никто не интересовался. Наши прихожане сами начали собирать и отсылать в Чечню все, что могли собрать: носки, одежду, бумагу, письменные принадлежности, продукты питания. К нашему начинанию присоединялись верующие из других регионов. Получилось, что наш храм снова стал воинским.

- Вы несколько раз были в Чечне. Что вам там больше всего запомнилось?

Помню, что солдаты всегда очень радовались моему приходу. Перед лицом непосредственной опасности люди быстрее обращаются к Богу и очень радуются таким посещениям. Сам я в боевых действиях участия не принимал, но я повсюду был с нашими воинами. Священник обязан идти туда, куда посылают военных. Во время моих поездок было немало интересных случаев, обо всем не расскажешь…

Очень многие военнослужащие просили молиться, и очень часто молитва спасала. Например, иногда после усердной молитвы самих военнослужащих у них совсем не было потерь. Во время Чеченских кампаний жены и родственники солдат почти каждый день приходили в храм и подавали записочки о здравии своих мужей и детей, ставили свечи. К сожалению, некоторых из тех, с кем я успел познакомиться, потом пришлось отпевать.

- Рассказывают, что у вас при храме есть даже небольшой мемориал, посвященный павшим воинам.

Да. У нас при храме в доме причта небольшое помещение, где висят портреты погибших в Чечне. Мы молимся за этих ребят, пишем синодики. Командиры иногда давали нам сами списки погибших, например список бойцов знаменитой 6-й роты был впервые обнародован в нашем храме. Жены, родственники и знакомые приходили и читали этот список. Потом мы делали памятные доски на стенах с именами и фамилиями погибших ребят. У нас на этих досках есть информация о погибших военнослужащих, начиная с 1945 года и по сегодняшний день. Там все: и Афганистан, и Чечня.

Как вы наставляете воинов? Есть ли у вас какая-то универсальная идея, какие-то ключевые слова, с помощью которых вы завоевываете их сердца?

Если в храм приходят рядовые воины, то я первым делом спрашиваю о том, насколько тяжела для них служба. Надо обязательно их подбодрить, чтобы они не упали духом и не разочаровались. Я им обычно говорю, что если воины исправно несут свою службу, тогда и страна может быть в спокойствии. Говорю с ними о какой-то конкретике военной службы, которую знаю. Говорю, чтобы не теряли навыков, которые они прибрели в армии, ведь в жизни всякое пригодится.

Сейчас не то что раньше: в армию приходят уже крещеные и даже воцерковленные люди. Но иногда воины желают принять таинство крещения именно в ходе армейской службы. Мы крестили иногда и по 50 человек и больше. В основной своей массе солдаты по-доброму встречают священника, радуются его приходу.

Что бы вы ответили юноше, который сказал бы вам, что стоит перед выбором: идти ему в армию или не идти, «откосить»?

Я почти всегда говорю, что нужно идти служить. Без армии молодой человек не сможет понять некоторых вещей. Например, год, проведенный вдали от родных или любимой девушки, научит юношу ценить человеческие отношения, любовь и близость родных людей, а если судьба забросит служить его далеко от малой родины, он научится ценить и любить свой родной край.

Еще один важный навык, который молодой человек получает в армии, - это умение жить в коллективе. В жизни всякое может случиться: и жить придется на новом месте, и в другом коллективе можно оказаться, - а армия дает хорошие уроки, такому нигде не научишься.

И наконец, армия серьезно дисциплинирует человека. Сейчас не все понимают, что есть такое слово «надо». Некоторые боятся дедовщины, но ведь чаще всего бьют тех, кто долго копается, кто ленив, или тех, кто горд и ведет себя вызывающе.

Сомневающемуся молодому человеку я бы рассказал, что христиане с первых веков и до наших дней всегда были лучшими воинами. Как ни страшны были тяготы военной службы и притеснения язычников, они все переносили стойко.

- Какова, по-вашему, главная цель пребывания священника в армии?

Священник нужен там как отец, который иногда сможет решить такой вопрос, который не сможет решить командир. Любой солдат, видя полкового священника, может к нему обратиться, поговорить с ним, обратиться с любой просьбой, и часто священник эти просьбы выполняет.

Приходится слышать, что священник в армии нужен только тогда, когда идут боевые действия и нужно поднять моральный дух солдат. Но в мирное время священник тоже необходим в войсках. Надо напоминать людям о трезвении и говорить, что воины, как никто другой, должны внимательно относиться к своему делу, быть начеку. Еще Александр Суворов говорил: «Когда мир - думай о войне! Когда война, то думай о мире!» Солдатам всегда нужно это иметь в виду.

Вы упомянули о том, что ваш храм возрождали всем миром, даже губернатор помогал. Но ведь в Пскове много замечательных храмов, почему же все принялись помогать именно вам?

Храм просторный и удобный и вообще хорошо продуман со всех точек зрения. Наверное, поэтому он и был восстановлен одним из первых. Просто он многим очень нравился. Это важно, что он не тесный, поскольку древние храмы Пскова имели только один вход и выход и были не очень большими.

- Справедливо ли говорить о том, что у вас самый многочисленный приход в Пскове?

Община нашего храма - примерно 1000 человек. Судите сами, много это или мало. Я слышал, что некоторые священники после воскресной литургии устраивают чаепитие, но у нас после службы начинаются требы, а потом - вечерняя служба. Так что чаевничать обычно некогда. Но зато у нас по четвергам бывают беседы, на которые приходят активные члены нашей общины. Туда мы стараемся приглашать всех: и старых, и малых, и военных, и курсантов. Для каждой такой беседы-лекции выбирается какая-то тема. Многие любят исторические темы, и они у нас звучат едва ли не чаще всех других. У нас есть небольшой юношеский хор, в котором поют дети наших прихожан. Кстати, мы с детьми иногда выезжаем в военные части. Такие встречи интересны как детям, так и солдатам. Подростки и малышня с удовольствием лазают по танкам. Мы часто ездим с детьми в паломничества по святым местам Псковской земли. Бываем в Санкт-Петербурге, где однажды мы служили молебен на крейсере «Аврора». Удалось нам отслужить панихиду и на могиле Александра Васильевича Суворова - нам это разрешило сделать руководство музея. Были мы и в Кронштадте, забирались на купол строящегося Морского собора. Мы стараемся расширять кругозор наших воспитанников. Мы не только паломничаем сами, но и принимаем паломников из разных мест, которые приезжают поклониться святыням Пскова. У нас бывают гости из Москвы, Московской области, Санкт-Петербурга, Белоруссии и других мест. Иногда мы их кормим, а если им негде переночевать, то они ночуют прямо в нашем храме. Многие из паломников молятся и ночью, а потому они охотно остаются в храме до утра. С многими людьми во время таких «слетов» мы успеваем подружиться, и это хорошо. Ведь часто современный прихожанин не понимает, зачем нужна община. Но ведь живое общение ничем не заменишь; приходя сюда, люди доверяются друг другу так, словно бы это их вторая семья. И тогда у них не возникает никаких вопросов, и они совершенно без принуждения помогают в храме, убираются, готовят для общей трапезы, стирают - и все знают, что это нужно. Храм один из немногих очагов культуры в наше время, и необходимо, чтобы он был в хорошем состоянии.

- А если к вам подойдет человек и спросит: зачем нужна община для спасения души?

Для того, чтобы жить по-христиански и творить добрые дела, жить в общине просто необходимо. Люди узнают друг друга и друг другу помогают, если у кого-то в чем-то есть нужда. Конечно, случается, что человек, даже несмотря на то, что у него есть и жена, и дети, и друзья, все равно остается одиночкой. Ему телевизор весь мир заменяет… А сколько можно услышать историй, как умер пожилой человек, а никому до этого дела нет! Только тогда спохватываются, когда запах от разлагающегося тела покоя соседям не дает. В общине люди друг друга видят, знают и интересуются друг другом. Так что такие страшные случаи у нас почти исключены.

- А на литургии у вас профессиональный хор поет, или вы благословляете всем прихожанам петь службу?

Да, часто на литургии мы поем всем храмом. Мы ничего нового не делаем, возрождаем старинные традиции, которые были в Пскове и в Новгороде.

Как у вас проходит 9 мая? Сейчас говорят, что это советский праздник, и начинают про него забывать. А как празднуют День Победы в Пскове?

Глядя на наши торжества и памятные акции, нельзя сказать, что этот святой день празднуют меньше, чем в советские годы. Напротив, наверное, сейчас даже шире отмечают этот день. Мы в преддверии 9 мая проводим на воинских захоронениях панихиды. К нам приходят и школьники, и взрослые люди. В храм приходят и ветераны Великой Отечественной войны, самому старшему из которых недавно исполнился 101 год: он бодр, исповедуется и причащается. Ветеранов, к сожалению, остается все меньше и меньше, но около десятка человек приходит каждый раз. В канун Дня Победы мы служим общую панихиду у памятника Неизвестному солдату и возлагаем цветы и венки к мемориалу. А уже в сам праздник духовенство обязательно присутствует на параде. После всех официальных торжеств мы с ветеранами идем в Летний сад и там отдыхаем, делимся новостями, и, конечно, ветераны рассказывают о своем боевом пути. Я всегда стараюсь запомнить эти рассказы. В них есть много поучительного, и я потом обязательно стремлюсь донести это до своих прихожан. Очень важно, чтобы живая связь поколений не обрывалась.

Воинский храм просит о помощи

Усилиями верующих храм был восстановлен практически из руин. Но духовенство и прихожане не останавливаются на достигнутом: здесь есть возможность создать целый храмовый комплекс, где, если бы хватило средств на ремонт и отделку прилегающих к храму помещений, могли бы разместиться музей храма, музей воинской славы, богадельня, более удобные классы для церковно-приходской школы и комнаты, чтобы разместить многочисленных паломников, организовать столовую для неимущих.